"Взрослые Дети": комедия напомнила о временах, когда Ссср был оплотом глобализма.

Есть фильмы, которые будто бы пропали из истории кинематографа - просто потому что не стали "Типичными Представителями" того или иного стиля, течения, школы. Взрослые дети" - этакая вечнозеленая, но при этом черно-белая семейная комедия 1961 года, снятая режиссером Вилленом Азаровым, - именно такой случай. Это и не остроактуальное, желанное на фестивалях, оттепельное кино, и не народная комедия. Однако именно в таких фильмах надежнее других застывает слепок эпохи.

Героя а. Демьяненко зовут Игорь, но Шурик же! Безусловныи Шурик.
Те, кто привык смотреть неторопливое и к тому же черно-белое кино, "Взрослых Детей" знают, но далеко не всегда ценят: бесконфликтная же почти (то есть без политики) советская картина. Натурально - про зятя (с женой) и тещу (с мужем. А где эстетика, где эпатаж, где драма? С другой стороны - те, кто любит и с радостью смотрит романтические и семейные "Житейские" фильмы такого рода, обычно любят "цвет". Мы же попробуем найти в этой довольно простой мелодраме кое-что сверх обыденной житейской мудрости. Впрочем, кто сказал, что эта самая мудрость плоха или устарела.
Итак, две "Нуклеарных" семьи, или одна большая - как посмотреть. "Отцы": свежеиспеченный пенсионер, а еще недавно советский руководитель на заводе, Анатолий Кузьмич королев (Алексей грибов) и его жена Татьяна Ивановна (Зоя Федорова. Их взрослая дочь, молодой архитектор Людмила (Лилиана алешникова) приводит в дом мужа и коллегу Игоря Виноградова (Александр Демьяненко. Еще до всем известных фильмов про Шурика персонаж Демьяненко настолько узнаваем, что ну никак не получается не назвать его "Гайдаевским" именем - хоть иногда в порядке проговорки.
Итак, Игорь, он же Шурик, - застенчивый и в роговых очках. Вообще-то он хочет "Снимать Угол" и ждать (вот-вот построим) квартиру в "спутнике" - проще говоря, в будущем Зеленограде, проектированием которого их мастерская и занимается. Но старшее поколение из лучших побуждений настаивает на том, чтобы жить вместе в просторной и новой двухкомнатной квартире. Ситуация вечная, знакомая, наверное, всем молодым семьям. Как они в этой "Двушке" уживаются - сюжет довольно простой (правда, до сих пор авторы отзывов на киносайтах возмущаются: каковы молодые наглецы, ужас. А вот детали, антураж, атмосфера - куда интереснее.
Это же отдельная квартира!
Главный, хоть и не поименованный, персонаж картины - двухкомнатная отдельная квартира в довольно-таки добротном "Постсталинском" доме. Высоченные (три метра, не меньше) потолки, балкон, паркет. Кошка на старинном, залатанном суровой ниткой конторском кресле и десятки цветочных горшков, настоящий зимний сад, отапливаемый вынесенным на балкон круглым калорифером. Новенькая гэдээровская люстра: все как в "Энциклопедии Домашнего Хозяйства", изданной миллионными тиражами в конце пятидесятых.
Когда в маленькой комнате со встроенным шкафом меняется обстановка - въехали молодые, - взамен "Просто" советской мебели конца 50-х появляется ультрамодная овальная, все меняется. Вместо обычных фабричных абажуров люда и Игорь вешают самодельные, картонные: авангард! Родители теснятся - и гостиная становится заодно их спальней, а потом и детской. Но уклад сохраняется - с трапезой не на кухне, а в комнате, с сервизами и радиолой "Даугава" 1954 года (вот, кстати, и ориентир: когда Анатолий Кузьмич получал квартиру.
"Отдельная квартира! " - многократно гордо заявляет королев - старший. И действительно - хороший итог хорошей карьеры: после трех десятилетий жизни в комнатах получить квартиру с видом на высотку на красных воротах (видна в окно в одном из кадров. Есть чем гордиться (с нынешней доступностью жилья в Москве - только согласимся с этим: да, есть.

Франция рядом.
Пока в первых кадрах фильма родители ждут взрослую дочь поздно вечером домой (еще не зная, что она вышла замуж и придет не одна), молодая пара гуляет по Москве - и наш любимый город снят так, как будто это самый настоящий Париж. И Демьяненко с алешниковой - он в беретке и вязаном галстуке, она в юбке - колоколе и лодочках, оба в плащах - отличные "Парижане". Камера показывает не то, что "Москва не Хуже Парижа" - нет, доказывать даже нет нужны: просто Москва, Париж - никакой разницы, это два мировых и вечно молодых города.
И Франция не отпускает и дальше. Не говоря уж о прорве велосипедов на городском пляже (чисто французская штука), интересны картины, которые молодые вешают на стены в своей комнате, снимая старые родительские фотографии из 1930 года. Это в первую очередь самодельная копия (архитекторы - всегда художники) картины Пабло Пикассо "Сидящая Женщина с Мандолиной" конца 1920-х гг. тут, кстати, чуть ли не единственный в фильме прямо-таки острый намек: вполне возможно, что срисована картина была на знаменитой выставке Пикассо, которая проходила в Москве и Ленинграде в 1956 году.
Выставку эту промоутировал знакомый с художником Илья Эренбург (автор, ко всему прочему, самого термина "Оттепель"), но случилось так, что в том же самом 1956 году произошли известные "события" в Венгрии, и сочувствовавшая тамошним беспорядкам интеллигенция стран соцлагеря сделала Пикассо символом сопротивления. И публичное обсуждение молодыми интеллектуалами этой самой выставки осенью 1956 года стало крупным скандалом - некоторые участники диспута даже получили сроки.
Итак, Франция как символ свободы творчества - и одновременно удобный объект для сравнения с Москвой, в которой тоже хорошо, а будет еще лучше. Нью-йорк - пожалуй, не то, а вот Париж - в самый раз. Молодые, динамичные творцы нового не преклонились перед художественной Меккой, а товарищески ее обняли. С присущим французам эротизмом, кстати: женщина с мандолиной Пикассо изображена топлес, а вторая картина, висящая в их комнате, - прорись с известных и тоже открытых французами алжирских петроглифов, где самая заметная деталь героини "Портрета" - та же самая, вторичная половая.
Но самое - то интересное - что свой "Парижск" есть и у старшего поколения. Над диваном в комнате "Родителей" висит репродукция классической картины Константина Маковского "на бульваре" (третьяковская галерея. Но мягкое освещение и черно-белая передача облегчает перенос: бытовую сцену с фабричными легко себе представить и в тогдашнем (1886) Париже. Мировой контекст и тут работает.
Самая "Старая" деталь обстановки, если не считать любимого (видимо, утащенного откуда-то из конторы) рабочего кресла начала ХХ века и часов "Павел буре", - как ни странно, холодильник. Это первенец советского "Холодильникостроения" - агрегат завода "газоаппарат", работавший без компрессора, от газовой горелки (так называемый абсорбционный. Говорит это нам о том, что в быту королевы - старшие - люди весьма прогрессивные.
"Мировые Старики".
А еще - о том, что при всех патриархальных привычках дома (обед готовит хозяйка, чай наливает тоже она, брюки гладит и рубашки стирает - тоже она) Анатолий Кузьмич нежно любит свою Татьяну Ивановну. Холодильник - в первую очередь, потому что это нужно хозяйке! Сравним, кстати, с поведением молодого мужа Игоря: вместо "Скучного" шкафа-"Хельги" приобретает "интересный" мотоцикл. А вместо того чтобы сварить обед ребенку - убегает в магазин за покрышками для этого же мотоцикла. И кто тут, спрашивается, больше патриархал?

А чего стоит нежная сцена, когда пожилые супруги вместе рассматривают редкий цветок кактуса, который распустился у Татьяны Ивановны? О, этот кактус ждет трудная судьба: сначала тот самый цветок, не дождавшись регистрации достижения в журнале цветоводческого общества, срывают гости молодых, потом мальчишки, оставленные Игорем в квартире с грудным ребенком ….
Цветоводство - это, кстати говоря, тоже своеобразный советский глобализм, хобби, традиционно вписанное в мировой контекст и сохранившее почти "Дореволюционную" (ну, или британскую - все цветоводческие общества восходят к викторианским временам) структуру. Так что, как и у молодых архитекторов, у пожилых инженеров - бухгалтеров тоже есть "Всемирное" увлечение.
- я в молодости по ночам стоял в очередях, чтобы купить нам билеты на галерку московского художественного театра! - гордо бросает Анатолий кузьмич. И хотя этой репликой он вроде бы спорит с зятем, который слушает, конечно, буги-вуги, а вкусы старших считает чепухой, - но оказывается, что с поправкой на эпоху они одинаково любят искусство.
Разница - и принципиальная на момент оттепели - , внимание, только в том, что хорошее искусство поколения "Отцов" не запрещалось, а в 50-е годы расцвело: на книжных полках Королевых подписные издания, из которых можно различить полные собрания сочинений Джека Лондона, Жюля верна, словарь в. и. Даля. Но это разрешено, это сравнительно легко достать - и потому молодежи неинтересно (то ли дело Пикассо, альбомов которого в 1961 году в Ссср еще не издавали и не продавали.
"Эпоха Эгоизма".
Игорь, люда и их компания - молодые советские архитекторы, уверенные, что вот-вот построят тот самый коммунизм (когда у всех все есть, причем бесплатно) своими руками и на своих кульманах. Это не диссиденты, скорее - просто модные ребята: двубортные пиджаки - для стариков, широкие галстуки тоже. Гавайские рубашки - вот писк моды.
Кстати, тут можно сказать о небольшом киноляпе: на вечеринке, которую молодые устраивают по случаю свадьбы, не спросившись, конечно, родителей, - играет советский и "Социалистический" джаз и ранний Easy - Listening. Но никак не рок-н-ролл и не буги-вуги, которые в те времена должны были быть желанными для настоящих стиляг. Та музыка, которую ставят герои фильма, хоть и слишком современная для "Отцов", но - издавалась, издавалась на пластинках будущего лейбла "мелодия". Не слишком - то модная.
- вы же читали постановление правительства об улучшении сети общественного питания! - вещает тестю и теще "Коммунар" и питомец общаги Игорь. Парируя замечание тещи о том, что молодая жена - то и не умеет готовить. "Старики" слушают и кивают: ох, деточки, сколько уже было таких постановлений, ну-ну. И уже потом мама, не надеясь на улучшенное бытовое обслуживание в "Спутнике", все-таки учит дочку гладить мужу брюки.
Кстати, одна из главных загадок этой картины - почему же все-таки люда ничего не умела делать по дому в свои двадцать с небольшим? Мама - домовитая и хорошая хозяйка … то ли дочка сама не хотела учиться "Бытовухе", предпочитая художественную школу, то ли мама прочила ее в семью высокого полета, где все будут делать домработницы.
Молодые любят кафе "Ландыш" на кировских воротах (сейчас на месте дома, где кафе находилось, - офис нефтяной компании. "Интерьер был непонятный: кафельные белые стены, современные светильники, скатерти на столах, - вспоминает посещавшая кафе в детстве москвичка Ирина иринич. - но пахло вкусно. Вскоре к нам подошел официант и предложил фирменные котлеты "Ландыш" - аналог котлет по-киевски. До сих пор помню их вкус и запах и, конечно, сложный гарнир - с жареной картошечкой и соленьями".
Впрочем, куда деваться - выучатся: вон, и кастрюлю большую зеленую эмалированную им подарили родные коллеги. Это, так сказать, советская часть свадебного подарка: есть еще стильная "Американская" большая кукла, такими в голливудском кино украшали машины молодоженов. Тогда свадебный ритуал советского образца только устанавливался - и от простого "Пошли и Расписались" переходили к чему-то более торжественному, только бы не походило на венчание ….
Молодые - двигаются бегом, хоть на работе, хоть на пляже, хоть в танцах. Потому - то и родители часто просто не успевают им ни в чем возразить - вот оно, преимущество возраста. Игорь ест жадно и не разбирает, где чья чашка, берет ту, что есть. Как в столовке общаги, где он и получил свое воспитание. Он же - сам музыку без спроса включает. Нет понятия, что это чужой дом, - надо насадить свои порядки, они же лучше.
А уж шесть кусков сахара и полная миска колбасы, прихваченные с собой, - выдают студенческую школу быта просто с головой. Как и полная пепельница окурков: оказывается, в приличных домах уже тогда не принято было курить. Зато в "Творческих" - пожалуйста.
Как много вещей, которые и сейчас считаются современными, стартовало именно тогда. Вот, скажем, "Упражнение Осанна" (асана йоги, как мы теперь понимаем. А ставка на общепит вместо домашней готовки (о которой уже говорили? А два колеса вместо четырех (мотоциклы и велосипеды - транспорт молодых? И невдомек ребятам в их 25, что 60-летним родителям ни на мотоцикле ездить, ни переносить вечеринки, ни тусоваться на пляже - совершенно не нужно, более того, мучительно. Вот и припечатывает сосед - шахматист вердикт: "Нынче Эпоха Эгоизма".
Что же общего.
Но молодые, конечно, не эгоисты. Эмпатии у них, безусловно, на дух нет. А в остальном - никакого "Озверелого Мещанства": они фанатично преданы идее строительства светлого будущего "вот этими вот самыми своими руками". И точно так же, как Анатолий Кузьмич вечерами брал на дом годовые отчеты, Игорь и люда ночами бегают чертить, сдавая проект.
- несрочных работ не бывает! - говорит тесть. Учитывая, что его трудовая биография - это с 1920-го по 1960 год, он знает, что говорит. И в оперетту, несмотря на срочный проект детей, они уходят, во-первых, чтобы молодые "Познали Жизнь", а во-вторых - потому что так хочет Татьяна Ивановна. А ее Анатолий кузьмич любит куда больше себя. И разве что внука, с которым они по ночам распевают революционные песни вперемешку с колыбельными, - любят чуть больше: ребенок же.
"В семье появился чужой человек, а мы должны его полюбить! " - говорит Татьяна Ивановна. "Ну, мы тоже когда-то были чужими! " - размышляет Анатолий кузьмич. То, что каждое поколение проходит эту семейную "Инициацию", - наверное, и есть главный смысл "взрослых детей", делающий этот фильм в известном смысле вечным.
Что же касается проекта "Советского Глобализма" - после 1956 года и накануне карибского кризиса, - о да, кажется, это были те несколько лет, когда Ссср без натяжки стоял на равных с мировыми державами не только по масштабу, но и по динамике развития. И, казалось, мог быть одним из соавторов светлого мирового будущего. Когда стало ясно, что это не совсем так, - поколение "Шурика" стало разочарованным поколением героев Рязанова. И когда мы в фильме "Москва Слезам не Верит" видим сорокалетних ученых, играющих на гитаре в тропаревском парке, - это буквально те же самые люди, что отплясывали на свадьбах в начале шестидесятых. Только получившие олимпиаду вместо коммунизма. Антон Размахнин, мк.