С рождественским сочельником!

Прошу у бога мирного неба нам всем над головой а пока жду мира внешнего, займусь миром в своем сердце.

"Рождество приходило тихое, морозное, ясное. Оно не просто приходило: его встречали. Даже казённая гимназия встречала его каникулами: числа 21-го отпускали нас на все святки, до 7 января, - и сами педагоги добр ли к рождеству, в последний день занятий уроков не спрашивали, а читали что-нибудь вслух.

Самый сытный, самый обильный обед в году был на рождество, и был сыт и обилен он для всех, званых и незваных. Отец не высчитывал, кого надо ждать на рождество, мама не совещалась с двумя кухарками, "Белой" - Петровной и "чёрной" - Ариной, на сколько человек нужно готовить на рождество на семью, на прислугу, на "молодцовскую", - отец только сообщал матери: "я привёз из городу ещё окорок: очень мне приглянулся" или: "я взял у Павлова сыру: очень хорош, слеза обильна", - и спрашивал маму только об одном: всего ли вдоволь припасено на праздник.

Весь подсочельник и полсочельника посвящены стряпне и приготовлениям к празднику.
Но к половине сочельника всё уже готово. Дом весь вымыт, вычищен, убран. Полы до блеска полотёрами натёрты. Годовой часовщик приходит, завёл чёрные часы, проверил их ход: снизу им предстоит возвещать новый год. Годовой же садовник осмотрел тропические растения, кое-что подрезал, кое-кому подсыпал земли. Вся прислуга в баню сходила. Все - и хозяева, и прислуга - причастились, приготовили себе к празднику обновы: никто не встретит его в старом платье, в ношеной рубахе, в одёванном костюме.
Встречать рождающегося Христа нужно во всём новом. Так его встречали - или, по крайней мере, старались встречать.
В церкви уже с самого введения поют:
"Христос рождается, славите! Христос с небес, срящите! Сочельник к исходу близился. Половина дома - помоложе - шла ко всенощной, меньшая половина - постарше - шла к утрене, начинавшейся в 2 часа ночи. Нас, детей, отправляли с сёстрами ко всенощной в домовую церковь 2-й гимназии.

Ёлки в рождественский сочельник у нас никогда не было: отец, как все старинные русские люди, считал, что время рождественской всенощной - не время для увеселений, хотя бы детских. И подарки нам дарили не под рождество, а на рождество.

В день праздника, с раннего утра, приходили "Христославы" - их всех принимали безотказно, провожали на кухню, где их кормили и давали денег.

Мы же всем домом к обедне к богоявлению собирались.
Огромный храм был переполнен народом, несмотря на то, что до поздней служилась ещё ранняя обедня. После обедни тотчас же начинался торжественный молебен в "Воспоминание Избавления Церкви и Державы Российския от Нашествия Галлов" - попросту по случаю изгнания Наполеона из России в 1812 году.

Бывало, стоишь спокойно и чинно длинную обедню, вслушиваешься в прошение великой ектении: "Миром Господу Помолимся" - и вспоминаешь, как мама тебе объясняла это: "всем миром, все вместе, все за одного господу помолимся" - и стараешься молиться горячо и дружно, вместе со всем народом, переполнившим величественный храм, бывало, преодолевая усталость, вслушиваешься в читаемое диаконом евангелие и сквозь басовые "завой" и "взывывы" диакона всё-таки улавливаешь вечно радостное повествование о рождении Христа.

Как радостно было возвратиться в дом, где всё проникнуто было праздником! Мы поздравляли маму и папу с праздником и получали от них подарки.

Мы с нетерпением ожидали всегда первого дня рождества, ожидали его не без сердечного трепета: дед мороз с ёлкой придёт наверное, но оставит ли нам он ёлку? Но вот, наконец, все страхи кончились.

Дед мороз приходил, принёс ёлку, ушёл в другой дом, - и вот она высокая, стройная, ласково пахучая, красуется в гостиной, вся в огнях и в причудливом святочном убранстве.

Первое чувство наше к ней - это глубокое изумление: ведь это воплощённая сказка! Ёлка и всё, что на ней, было для нас не товаром, а даром доброго деда мороза, принесённым к нам в плетешки из "Некоторого Царства, Тридесятого Государства", где нет никаких товаров, а сверкает чудесная жар-птица волшебной сказки.
Чего - чего не было на нашей ёлке! На самом её верху была большая шестиконечная звезда, а в ней летящий ангел с небольшой ёлкой. Эта звезда была неизменна: как бы ни менялись украшения на ёлке, на верхушке её всегда была эта звезда. У нас было к ней особое чувство. Это было образом великой вифлеемской звезды.
На верхних ветках ёлки, на тонких резинках привешивали летящих ангелочков, возвещающих в золотые трубы вифлеемскую радость ….
Но ниже вся ёлка во власти деда мороза. Он развесил на ней причудливые стеклянные шары, сверкающие всеми переливами радуги; некоторые из них кажутся взятыми из снежных чертогов деда мороза: так волшебна игра их стеклянного инея. Серебряный иней бесконечными нитями всю ёлку покрывает. Но ёлка - дерево, и на ней висят чудесные плоды: хрустальные яблоки, наполненные цветным сиропом, китайские яблочки, вишни из марципана с леденцом, золочёные и посеребрённые грецкие орехи.

Многочисленный шоколадный народ поселился на ветках ёлки: тут и шоколадные кони, медведи, собачки, кошки и, наконец, даже и дед мороз из шоколада, держащий в руках крошечную зелёную ёлочку из гусиных перьев.

Невозможно составить весь инвентарь картонажей, украшающий все ветки ёлки: львы, медведи, лисицы, сенбернарские собаки, павлины, гуси, аисты, старички - гномы, домики, часы карманные и стенные, лейки, яхты, луна, негры, рыбки всех величин и видов - и всё это было наполнено и начинено драже и шоколадными лепёшками.

На ветках потоще и потолще развешаны были фигуры из пряников с наклеенными на них картинками. Пряничные белые грибы росли на ветках, специальные ёлочные конфекты в пышных сорочках из золотой и серебряной бумаги и цветной фольги таились в гуще ветвей. Сверху донизу ёлка, как деревенская красавица, была увешана разноцветными стеклянными бусами и бусами из алых, янтарных и лиловых леденцов. Пёстрые свечи всю ёлку сверху и донизу усеивали.
Под ёлкой на снегу из ваты сидел сам дед мороз, весёлый, добродушный и мудрый.
Я не помню ни особых игр, ни песен вокруг ёлки; нас не надо было забавлять. Ёлка преисполняла нас особым весельем, только ей свойственным.

Ёлка стояла у нас до крещенского сочельника - 4 января наступал конец "Некоторому Царству", вселившемуся в наш дом … у нас в детской оказывалось изобилие сластей и игрушек, ёлку уносили во двор, где она, сиротея, доживала до весны, но мы часто подходили к ней, и она оставалась для нас сказочной царевной, лишённой своего прекрасного царства".

Дурылин с. в родном углу. Как жила и чем дышала старая Москва. - Иллюстрация: виноградов с. интерьер с ёлкой.