Время убивать. В торговом центре посетителей было немного: настолько отчаянных шопоголиков в городке было мало, - но все же имелись.

Ходили они неспешно и обстоятельно, заглядывая в бутики с летней одеждой и обувью. Некоторые, впрочем, ломились и в "Мир Шубок" на распродажу, и в спортивные магазины, и в технические отделы. Большая же часть кучковалась у фонтанов и кафешек, поедая мороженое в опасной для человека дозировке. В ТРЦ температура воздуха была адекватнее, чем на улице, однако каждый помнил пекло, по которому прошел или проехал и стремился избавиться от призрачного, но настойчивого ощущения духоты.

Асмурс бродил между тремя ресторанчиками и никак не мог определиться, какой осчастливить своим присутствием - дивное благоухание шло со всех сторон, затрудняя выбор и вызывая легкое раздражение. Вопрос можно было решить жеребьевкой, к примеру, бросить монетку, которой у Алена не было. Детскую считалочку асмурс тоже отмел, потому что по количеству слогов точно знал, на кого выпадет роль "Водящего", а по буквам считать было лень.
Вопрос решился неожиданно и просто, как это обычно и бывает, - с четвертой стороны потянуло чем-то настолько невообразимо восхитительным, что даже мысли отшибло. Напрочь. Природу аромата асмурс с ходу распознать, к своему удивлению, не смог: вроде и знакомое что-то, но совершенно новое и беспощадно прекрасное. Ален пошел в сторону запаха, как завороженный, всем своим абсолютно счастливым видом распугав впечатлительных прохожих, ибо неизвестно, что у человека с таким лицом может быть на уме. Улыбающиеся своим мыслям люди отчего-то окружающих пугают. А ведь буйный псих может и горько плакать, но народ только посочувствует чужому гипотетическому несчастью, не подумав, что это просто проявление истерии.
Асмурсу повезло: на его пути не было препятствий или балконов, - внимания на эти несущественные мелочи он бы не обратил и рисковал день свой (да и жизнь) закончить весьма трагично и довольно глупо.
Это была женщина. Невероятная, немыслимая, убийственно великолепная и словно нереальная. Она стояла посреди атриума с мечтательным выражением лица, глядя как будто сквозь всех. А люди: и женщины, и мужчины, и дети - смотрели на нее с восхищением, кто-то останавливался, забывая о делах, и любовался. В женщине прекрасно было все: глаза, волосы, губы, фигура … и запах, который, кажется, чувствовал каждый.
Как Ален сбросил оцепенение, он не понял, вдруг почувствовал легкие изменения, когда нежность и ласка пропали, сменившись сначала агрессией, а страсть переросла в ярость. Об опасности начали сигналить все рецепторы разом, сообщая увлекшемуся хозяину, что дело начинает принимать скверный оборот. Асмурс тонко чувствовал мир и природу явлений и людей, потому что слышал и видел то, что другим недоступно, и понимал, отчего может ускориться пульс, подняться температура или выступить пот.
Женщина жаждала убийства с пылом вдохновленной любовницы, встретившей того, кто подарит ей истинное наслаждение.
Со времени эксперимента Ален ни разу не пожалел о том, какие способности привнесла "Нова" в организм; даже радовался, что активных сил, как у товарищей, у него нет. Ровно до этого момента.
Восхитительная дива начала смеяться легким серебристым смехом, ласкающим слух, но асмурса пробрало до костей. А люди, теперь уже почти все, забыв о своих делах, пошли на этот смех. Какой-то грузный мужчина с необычайной для такой комплекции грацией и проворством перескочил парапет балкона, разбившись о мраморный пол; молодой парень разбил стекло витрины магазина, чтоб не сворачивать, пока идет к цели, заливая кровью товары, чего консультанты даже не заметили; сухая старушка разбила клюкой голову девушке, мешающей пройти ….
Фильмы о зомби - апокалипсисе Алена всегда веселили, особенно в сопровождении едких комментариев со стороны друзей, упражняющихся в остроумии. Но к подобной реальности парень оказался не готов. И когда к аромату теперь уже злости примешался отчетливый дух крови, испугался по-настоящему.
А женщина смеялась все громче и искреннее, с превосходством глядя на калечащих и уничтожающих друг друга людей, наслаждаясь собственной неповторимостью.
Голову он снес ей.
Не сразу, конечно, сначала пытался кого-нибудь спасти, но в атриуме к тому моменту уже кипела настоящая битва. Девушка продолжала смеяться, призывая серебром голоса к уничтожению. Ален подошел к ней, попытался поговорить, чем безмерно ее удивил, но на поведении людей это не сказалось.
А потом его просто снесло звуковой волной того самого серебряного смеха, но в диапазоне, который человек обыкновенный услышать не сможет. Асмурс слышал.
Когда бой между посетителями начал приближаться к совсем уж невообразимой высоте (один мужик откусил пальцы другому, к примеру), выбора парню не оставили. По периметру атриума тоже стояли ресторанчики, и в одном нашелся годный тесак, который поставил жирную кровавую точку в конфликте.
Сенсорные зеркальные двери разъехались бесшумно, пропуская нас внутрь. Я хорошо чувствую присутствие людей, даже если не прислушиваться к чужому сознанию - эмоции фонят сами по себе. А сейчас я не ощущало ничего. И затормозила.
- Что?
- Страшно, - подумав, призналась я, - тут как будто никого нет.
Шеридан помрачнел.
- Хочешь, сам пойду?
- Хочу, - я кивнула, - очень хочу. Но не могу. Тем более, мы, вроде бы, пришли.
Сознание асмурса несколько исказило факты, и память подвела от стресса, заменив некоторые предметы интерьера и общую картину: тела лежали дальше от входа, чем мне казалось. И камеры стояли иначе, так что ребята тоже не все увидели.
- …, - потрясенно произнес шеридан. Я солидарно молчала, хотя эпитетов хватало.
Запах свежей крови прямо-таки ввинчивался в мозг и прилипал к телу, вызывая тошноту и яркие звезды перед глазами. Сознание терять я не планировала, мужественно удерживая себя в вертикальном положении, дабы не обогащать композицию, но, видимо, что-то в моем облике шеридана насторожило, потому что он как-то сразу оказался рядом и даже заботливо придержал за локоток, подозрительно меня рассматривая. Наверное, считал шансы в номинации "Упадет - не Упадет".
- А вот это уже серьезно, - пробормотала я, сглатывая разом подбежавшую к горлу тошноту. Хорошо я не ела несколько дней, иначе бы не сдержалась и внесла свою лепту, - они … ну, все, в общем. Ничего не чувствую.
Я ошибалась. Моя помощь была уже не нужна.
Это, наверное, был один из самых страшных моментов, запечатанных в моей памяти. При взрыве лаборатории погибли многие, но и живых хватало, а сейчас я видела с полсотни человек, от которых не шло никакой эмоциональной отдачи. Перед нами лежало мясо - и все.
Шеридан молча смотрел на людей, не отпуская привычных ехидных комментариев или витиеватых ругательств: то ли проникся, то ли просто слов не было. Я склонялась ко второму - мысли исчезли метров десять назад.
- Камеры, - мой голос прозвучал хрипло и вообще чуждо. Нам нужно было удалить записи камер видеонаблюдения, те, на которых был асмурс.
Шеридан кивнул, продолжая меня удерживать, а, может, держался сам, и оглядываться.
- Я их вообще разнесу, - подумав, произнес он, - из непосвященных никто ничего не поймет, только панику поднимут, а создатели "Новы" сами догадаются, что к чему.
- Панику разведут и так, - сказала я, найдя, наконец, искомую голову. Честно говоря, женщина оказалась далеко не красоткой, хоть и воспринималась на подсознательном уровне божественно прекрасной. Безусловно, смерть, а тем более такая, привлекательности ей не добавила, но черты лица сами по себе были не слишком выразительны. Внушение - оно внушение и есть.
Я хотела сделать шаг, но сдвинуться с места не смогла, холодея. Это был не отзвук голоса, но словно эхо мысли - эхо пьянящего торжества, сопровождавшееся легким серебристым смехом. По телу дружно промаршировали мурашки: туда и обратно; по-моему, прошлись даже по костям, волосам, ногтям и зубам, не задумываясь, что это невозможно. А лежащая на полу голова ….
- Мы все увидели, давай уйдем, - я хотела, чтобы голос прозвучал спокойно, но вышло жалко и с такими откровенно паническими нотками, что шеридан даже вопросов задавать не стал, взглянув на меня, - пожалуйста.
К выходу я старалась идти спокойно и размеренно, уговаривая себя ни в коем случае не оборачиваться, что это просто игра воображения. Шеридан ко входу подошел первым, благодаря более длинным ногам и ритмичному шагу. А я все-таки обернулась у порога. Голова лежала на том же месте … торжествующий смех становился все громче. А улыбка на мертвом лице - все шире.