Какой год черешня цветёт.

Свитер из секонд - хенда.
Спать с ангелом на раскладушке, сердце, как грань бутылки.
Бьётся под гнётом воздушки.

Память - есть пыль с Коммода.
По городам, квартирам, разный вкус кислорода.
Моё горло мортирой драл.

Люди - дешёвые бренды, люди - заботливый ропот, люди - эксперименты.
Суют по карманам мне опыт.

Чек за общение с теми, кто позже плюёт в капюшоны, целует в пробитое темя.
И кличет умалишённым.

Грёзы - красивая куртка, клавиши и гонорары, давиться закатом в мотеле.
И петь на отшибе в Хараре.

Всё, что сейчас окружает -.
Счастье в стеклянной бутылке, что бьётся с пронзительным треском.
О рифы кривого затылка.

Звук разговоров на кухне, звук треска веток в мангале.
Уже никогда не потухнет, просто их станет мало.

Мебель не чувствует боли, но помнит и грохот посуды, и танцы под пошлую молли, и взгретые спиртом сосуды.

Но интерьер в скелете.
Из чувств человека сложен, та же бездушная мебель, просто мебель под кожей.

Цветёт какой год черешня, я сонный на этом фото, уставший, но всё же прежний, без смысла и без породы.

Паспорт на диване гниёт.
Между мягких игрушек.
С прочностью обсидиана.
Комфорт меня жрёт и душит, кусает в грудь и ключицу, я просыпаюсь в страхе, и, вроде бы, надо лечиться, но смысл в таблетках на плахе?

Автопортрет в тех людях, кого ненавидел с детства.
Планы - стальные прутья, в которых так сложно греться. Какой год черешня цветёт. Какой год мой разум гниёт. (С) Sakuri 46.