Помню из детства: в нашем доме стояла этажерка с книгами.

Отец был рабочим, но знал: должна быть домашняя библиотека. Помню на полках серые томики собрания сочинений Тургенева, "Дон Кихота", "повести" Пушкина, "счастье" Павленко, "казаков" толстого, "фельетоны" Михаила Кольцова, "как закалялась сталь" Островского.

Для советского дома обязательная деталь интерьера - библиотека. Книги любили. За книгами гонялись, книги читали. Человека, уткнувшегося в книгу, можно было увидеть в метро, в автобусе, на пляже, в очереди, в парке на скамейке, в парикмахерской.
Я был записан в три библиотеки - городскую, школьную и заводскую, где работал отец. Библиотеки были всюду: в школах, в институтах, на турбазах, на заводах, на рейсовых пароходах.
В маленьком городке Чекалин живу. Что поражает в нашей городской библиотеке - зачитаность книг классиков. Уж казалось бы, Достоевский не для наших деревенских. А все его тома, включая полное собрание сочинений, - потрепаны, и крепко потрепаны; значит, не один десяток раз побывали в мозолистых руках. И зачитаны они в советские времена.
Пик интереса к книге пришелся на 70-80-е годы прошлого века. Книг не хватало, в магазинах раскупали все. Книги стали своеобразной валютой - с помощью дефицитных изданий можно было заиметь некоторые блага.
В дневнике литературного критика Дедкова читаю:
"Клевицкий жаловался, что все дела теперь приходится устраивать с помощью книг и преподносить книги строителям, автотранспортникам, продавцам. Жаждали иметь собрания сочинений, за подписками стояли в очереди ночами. И какие тиражи! Пушкин - почти 400 миллионов экземпляров. Толстой и того больше - 440 миллионов. Больше 100 миллионов тиражи сочинений Чехова, горького, Тургенева, гоголя, Лермонтова, Шолохова. Николай андреев.