Как живешь ты, отчий дом?

Странное свойство приобретает память ближе к закату человеческой жизни: зачастую забывается то, что было два - три дня назад, но отчетливо вспоминаются события далекого детства и юности. Может быть, угасающие мозг и сердце специально выталкивают наружу те давние образы в попытке запечатлеть их напоследок и оставить в виде воспоминаний, как старые фотографии.

Изредка навещая зимой деревенский родительский дом, люблю поздним вечером посидеть в темноте у топящейся печи. Потрескивающие сосновые дрова то и дело выбрасывают из огненного нутра искры, которые, словно светлячки, на мгновенье озаряют кухню, тут же осыпаются и гаснут у моих ног. В умиротворенной тишине вспоминается многое, связанное с этим домом. Обволакивающее тепло постепенно вгоняет в дрему, но очередной треск догорающих поленьев снова приводит в чувство и возвращает к воспоминаниям.
В 1959 году наша семья, проживавшая в то время в Бежецком районе калининской области, купила дом довоенной постройки в деревне колодкино конаковского района той же калининской области. До нашего приезда в нем проживала одинокая женщина, работавшая продавцом в сельском магазине (что в двух километрах от деревни) и перебравшаяся жить на центральную усадьбу местного колхоза.
Дом без мужской руки поистрепался, обветшал и требовал основательного приложения мужских сил. По счастью, проживавший в Москве брат матери Николай был превосходным строителем (а также мастером на все руки - электриком, слесарем и т. д. ), и в последующие годы с его помощью дом был приведен в божеское состояние: возведен бетонный фундамент, заменены отдельные венцы и чердачные конструкции. Попутно были сооружены погреб, сарай для сена и хозяйственные постройки для содержания многочисленной скотины. Каждый свой отпуск он проводил в колодкино с топором и рубанком в руках, не отказывая в помощи никому из деревенских. И даже в последние годы своей жизни Николай успел еще потрудиться на возведении дома для семьи моей сестры, проживавшей в то время поблизости.
Мы росли и взрослели, обзаводились своими семьями. Но неизменно собирались в родном деревенском доме, отходя здесь от повседневных забот и окунаясь в неповторимую домашнюю ауру, в которой всегда были счастливы. С годами менялся и внешний облик родительского дома. Мой младший брат Дмитрий вырос рукастым (как утверждали - весь в своего московского дядьку) и продолжал поддерживать дом в сносном состоянии. А все остальные ему помогали в меру своих строительных способностей. Каждые 3-4 года дом с моей помощью (а я с детства был дружен с красками) сбрасывал старую "Шкуру", а вместе с ней - менял цветовую гамму и дизайн рисунков на нем. После чего продолжал радовать глаз местных жителей.
Удивительным образом он был словно заколдован от всяческих бед и напастей. Когда в 1951 году при пожаре сгорело полдеревни, огонь, насытившись 14-тью домами, внезапно остановился лишь перед нашим … и при втором пожаре в конце прошлого века ему удалось остаться невредимым, хотя два соседних дома сгорели в один присест ….
Как-то незаметно состарились и ушли в мир иной наши родители. Да и мы стали реже собираться под знакомой с детства крышей. Обветшали полы, потрескались оконные рамы, поблекли некогда сочные краски. В шумном, ранее не засыпающем ни на миг доме в одночасье поселилась усталость, словно тот уже исчерпал отведенный ему ресурс и готовится к встрече своей старости. Лишь пронзительно - ироничные взгляды с семейных фотографий некогда близких людей, наизнанку выворачивающие его чувствительную душу, успокаивают: "не торопись, не пришло еще твое время! В наши дни деревенский дом не порывает потусторонних связей со своими бывшими обитателями. Фото из личного архива автора.
В наши дни деревенский дом не порывает потусторонних связей со своими бывшими обитателями. Фото из личного архива автора.
Давно заметил, что любой старый дом состоит из запахов и звуков. Закрыв глаза, можно легко определить их источник или природу.
Покой ночного дома иногда нарушает скрип вздыхающих половиц да мышиная возня: почуяв приближающиеся холода, те прогрызли дорожку из подвала на кухню и начинают активно побираться остатками пищи. Каждый раз по приезду расставляю приманки - ловушки и отлавливаю по 3-4 особи. Чуткий сон постоянно прерывается беготней по чердаку своры деревенских кошек, облюбовавшей зимой приступок печного выхода, где им тепло и комфортно. Да к тому же, притягивает запах развешанной по весне воблы. До сих пор так и не понял: как они пробираются на чердак?
На стареньком магнитофоне "Яуза", приобретенном в 60- ые годы московской родней и отданном нам недавно за ненадобностью, стоит Бобина с пленкой, хранящей голоса всех членов семьи. Порошок на пленке со временем основательно осыпался, но та все еще способна воспроизводить сделанные 50-60 лет назад записи. Включаю раритет и с трудом настраиваю нужные индикаторы. Вот отец затягивает свою любимую: "никто в нашем крае челиту не знает. ", Виртуозно подыгрывая себе на балалайке. Эстафету подхватывает мать: "Клен ты мой Опавший …" Мы с Братом Отвечаем Родителям Гитарным Дуэтом и уже Своим"кленом" (который шумит над речной волной. А в завершение деревенских музыкальных посиделок устраиваем полновесный гитарный сейшн с вариациями на тему "Мелодии Бимбо". Такое ощущение, что струны стоящих в углу комнаты двух наших гитар от радости встречи с прошлым также начинают вибрировать в такт музыке.
Подхожу к старому шкафу. Здесь меня останавливают противоречивые, но так узнаваемые с детства запахи: в одном из ящиков до сих пор в хорошем состоянии пребывают три пачки отцовского "Казбека" (все собираюсь презентовать их кому-нибудь из курящих), а в шкафу нелепо смотрится и пахнет матерью старенькое плюшевое пальто (это - святое и выбросу не подлежит.
Догорает и доживает свой век печка, на которой мы так обожали в детстве поваляться на наваленных поверх обжигающих кирпичей старых ватных одеялах, укрываясь отцовскими полушубками. Затаив дыхание, слушали здесь придумываемые матерью деревенские истории и засыпали под страшные сказки с непременно счастливым концом. Просыпаясь поутру под непередаваемый аромат свежеиспеченных пирогов, кубарем скатывались с печки, чтобы "с Пылу - с Жару" (как говаривала мать) урвать себе самый румяный и привлекательный пирожок. Эти запахи, как воспоминания, будоражат меня по сей день.
Почему-то сразу вспоминаются тогдашние зимы с неизменными сугробами в человеческий рост и морозами за тридцать. Забегаешь в дом, сбрасывая на ходу пальтишко с варежками - и сразу к печке! Протягиваешь ей свои заледеневшие руки, словно прося о помощи, и та в ответ отдает тебе частичку своей никогда не оскудевающей доброй души. Дрова потрескивают, сразу становится так хорошо, тепло и спокойно. Только сейчас понимаешь, почему - просто ты был маленький, а рядом были любящие тебя мать и отец ….