Вечер воскресенья я провел в гостях, в доме мхата в Глинищевском переулке у Владимира Ивановича Немировича - Данченко.

02.11.2015 в 22:29

Именно в гостях, не в музее. Чтобы попасть внутрь, нужно позвонить в домофон, квартира номер 52, подняться на лифте на третий этаж (лестница, почему-то замурована), у дверей встречает интеллигентный дедушка - хранитель. Кроме меня и старика в квартире никого нет, в такие музеи редко заходят посетители. Здесь все, как было в 1943 году. Как вас зовут? Очень приятно, Тим, повесьте свое пальто сюда
. Владимир Иванович, тоже всегда вешал пальто на этот крючок, проходите, присаживайтесь, мне тяжело долго стоять". Мы в столовую входим. За окном темнеет, хранитель зажигает свет. Мягкий желтый свет старой, доброй, неэкономной лампочки под абажуром.

В комнате нет никаких табличек, заграждений. Конечно, если приходят группы школьников, дедушка не позволяет им трогать ничего, но мы сразу разговорились о театре, о мхате, о Чехове, о доме 1938 года и хранитель встретил меня, как гостя, предложил сесть на старинный стул в столовой и очень переживал, что я заплатил за билет полную стоимость. "Вот тут, Справа от вас, Тим, Всегда Сидела Ольга Леонардовна (Книппер-чехова), она Жила Этажом Выше, и, Вечерами, Владимир Иванович Стучал Шваброй в Потолок, это был Знак Приглашения к чаю". Вот я сижу у этого стола, а здесь та же скатерть, что и тогда, при тех чаепитиях, та же посуда, кувшин - пеликан и хрустальные вазы Baccara. "Только не Думайте, что Владимир Иванович Коллекционировал Дорогой Хрусталь, все это Подарки, вот, и Птичка, Подарок". Старик берет с полки клетку, внутри которой птичка с облезлым синим оперением, он крутит завод и птичка поет, шевеля головой и открывая клюв. Работает, старая, но работает, как и хранитель.

По стенам в столовой развешаны вышитые картины. "Это все Работы Родственниц Жены Владимира Ивановича, Екатерина Николавна Была в Девичестве - Корф, Баронесса, Поглядите, Вышивка Бисером, Сделана ее Бабушкой еще при Жизни Пушкина". Немирович - Данченко глубоко и нежно любил жену. Они должны были вместе переехать в новую квартиру (подарок Сталина), но она умерла незадолго до переезда. В квартиру Владимир Иванович один заселился.

В отличии от Станиславского, Немирович - Данченко, все-таки, был человеком прекрасного вкуса в отношении быта. Дом Станиславского неуютный: разнородная мебель нагромождена, шкафы делят комнаты, тут же, за стеной студия и зрительный зал, это скорее творческая мастерская, чем жилье. В квартире же Владимира Ивановича все очень гармонично, уютно, красиво, каждая вещь на своем месте. При этом, в нем и его интерьере нет мещанства, напротив. В гостиной - кабинете стоит дивный книжный шкаф красного дерева, он сделан по эскизу и заказу Владимира Ивановича. Вместо длинных полок - небольшие ячейки с дверцами. В дверцах овальные медальоны - портреты авторов. Ячейка Пушкина, толстого, Гюго, Байрона, оскара уайлда. Прямо в красное дерево этого красивого шкафа, большими саморезами вкручена точилка для карандаша. Немирович - Данченко сам ее вкрутил. "Как так, это же красное дерево! - Удивлялись гости, - но мне так удобно, тут Тургенев, здесь карандаши, а здесь точилка, чтобы подчеркивать нужные строки тонкой линией" - дедушка - хранитель повторяет слова хозяина квартиры, а я понимаю, что он, этот медлительный старик, скорее всего, бывал здесь при жизни Владимира Ивановича, может быть молодым студентом? Уж очень жизненны его комментарии.

Я провел в квартире за разговорами с хранителем почти три часа. За это время, человек, который до этого был лишь именем со страниц учебника по истории театра, вдруг, стал для меня кем-то очень знакомым, живым. Вот его шкафы, его книги, его подушки, кресла и скатерти, какие-то сувениры, пиджаки в шифоньере, - объекты материальной культуры, не духовные, не высокие, мещанские мелочи, которые позволяют увидеть давно ушедшего человека живым, настоящим, почувствовать его присутствие. Вот он, я вижу его, этого элегантного старика с идеально подстриженными, белоснежными усами и бородой, он сидит за своим столом, в ящичках которого аккуратно разложены письменные принадлежности и сентиментальные вещицы, вроде игрушечного жирафа или кованого крюка для занавеса. Он делает пометки на страницах "Гамлета" хорошо наточенным карандашом. Перед смертью Владимир Иванович Немирович - Данченко сожалел только о том, что не успел поставить "Гамлета".