Муж в ожидании, когда я привезу свои 700 килограмм книг, снял угловую комнату в холодной и дико неудобной двухкомнатной квартире.

Одно из окон выходило на парк академика сахарова. Эта значимая точка городского ландшафта представляла собой неухоженный кусок заболоченной земли, щедро уставленный отвратительными черными памятниками, изображающим обгоревшие архитектурные фрагменты, японских журавлей и колокола. Называлось сие "Аллея Памяти Жертв Радиации" и добавляло к болотно - правозащитному пейзажу плюс стопятьсот очков безнадежности

. А другое окно практически упиралось в березу, которую облюбовала для своих апартаментов молодая ворона.
Мама, приехавшая меня навестить, загрустила: "не будет тебе покоя с этой вороной, они же орут страшно, мусорят. Помойная птица …". Птица же ни о чем таком не задумывалась и против нашего соседства не возражала. Она сидела на ветке напротив окна и внимательно наблюдала за нашей семейной жизнью, изредка покачивая головой из стороны в сторону. Была она молодая, какая-то нелепо скроенная, авторитетом и любовью среди других ворон не пользовалась. Как-то раз, сидя на скамейке у подъезда я наблюдала, как ворона, отчаянно пыталась влиться в группку соплеменниц, разорявших мусорный бак. Одновидовые товарки рычали на нее и били крыльями, и тогда одинокая ворона в поисках дружбы и понимания начала вышагивать по пятам за собакой, а потом остановилась возле моей ноги и тихим хрипловатым голосом долго жаловалась на жизнь ботинку с развязавшимся шнурком. И собака, и ботинок проявили прискорбную душевную черствость.
Через пару дней ворона, видимо, решила, что не повезло в дружбе, так повезет в любви и принялась строить на березе как раз напротив нашего балкона гнездо. Несколько дней она пыталась уместить в развилке три ветки и конопатила их древесной трухой и мелкими веточками. А потом решила внести дизайнерский элемент интерьера в виде изысканно изогнутой длинной ветки.
Сложно было представить, как птица взлетела с этим неудобным грузом на уровень четвертого этажа. Еще полчаса она орала и кряхтела, точь-в-точь старый прораб, предводитель бригады шабашников, пытаясь воткнуть возлюбленную ветвь в гнездо. Но когда ей это удалось, постройка предсказуемо разрушилась. Ворона сидела на ветке и скорбно оплакивала крушение родового поместья (примерно как Бунин разрушение помещичьей усадьбы в своей бессмертной прозе.
Но все же три ветки удалось с грехом пополам собрать и кое-как укрепить в развилке. И все следующие дни ворона завлекала в гнездо соплеменников для дальнейшего строительства здоровой семьи. Но всё не получалось, поскольку другим воронам уже удалось построить более комфортабельные и влекущие к семейной жизни коттеджи.
Каждое утро мартовское солнышко освещало березу и дом из трех прутиков, на ветке как взъерошенная нелепая груша сидела моя ворона и пела. По лицу вороны было видно, что ей грезится большой концертный зал, застывший в восторге перед ее исполнительским мастерством. Ворона пушила перья в хвосте, выпячивала грудь как оперная дива, в полуприкрытых глазах, кажется, стояла слеза восторга настоящего мастера, и выводила, выводила свои омерзительные хриплые рулады. Вопли эти надежно отпугивали любое существо в радиусе 50 метров, но ворону это мало волновало. Она переступала лапками по ветке, казалось, вот-вот она выйдет на поклон и споет на бис, а ветка постепенно утончалась. И вдруг в момент особенно насыщенного вибрато кончик ветки обломился, и примадонна полетела в оркестровую яму. Примерно как Флория тоска с крепостной стены в момент своей героической гибели.
Падение сопровождалось шмяканьем, возмущенным хрюкающим лаем и падением всех театральных декораций (они же гнездо. Примерно такое же фиаско я видела как-то раз на постановке упомянутой оперы "Тоска" в удмуртском оперном театре, где исполнительница главной роди не слишком удачно приземлилась, спикировав с городской стены.
Наш с вороной опыт жизни возле аллеи памяти жертв радиации убедил, что, хотя семейная жизнь может пойти и не по плану, да и короли мусорных баков считают себя вершителями судеб, а тебя грязью, но зато реализации в искусстве у нас никто не отнимет. Поём! И радуемся весне!